Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ж"

1. Воспоминания о В. Ф. Одоевском (старая орфография)

Входимость: 1. Размер: 16кб.

Часть текста: намъ книги; въ такомъ-то углу стояло фортепьяно; вокругъ письменныхъ столовъ, заваленныхъ бумагами, ожидали друзей дома такія покойныя седалища... Чего не слыхали эти спутники домашней жизни! кого не видали они! На этомъ диване Пушкинъ слушалъ благоговейно Жуковскаго; графиня Ростопчина читала Лермонтову свое последнее стихотвореніе; Гоголь подслушивалъ светскія речи; Глинка разспрашивалъ графа Віельгорскаго про разрешеніе контрапунктныхъ задачъ; Даргомыжскій замышлялъ новую оперу и мечталъ о либретисте. Тутъ перебывали все начинающіе и подвизающіеся въ области науки и искусства -- и посреди ихъ хозяинъ дома, то прислушивался къ разговору, то поощрялъ дебютанта, то тихимъ своимъ добросердечнымъ голосомъ делалъ свои замечанія, всегда исполненныя знанія и незлобія... И не стало более этого хозяина! Рушился домъ приветливый, просвещенію гостепріимный! Такихъ домовъ вы знали четыре: домъ Олениныхъ, домъ Карамзиныхъ, домъ Віельгорскихъ, домъ Одоевскихъ. Въ этихъ домахъ учоные и мыслители, поэты и художники были не въ гостяхъ, a y себя дома; они чувствовали себя, какъ въ родимомъ гнезде. И то сказать надо, что ихъ было не много: для нихъ было достаточно одного крова, одной семьи. Теперь подобныя средоточія, можетъ быть, более ненужны. Представители движенія...

2. Самарин Ю. Ф.: Тарантас. Путевые впечатления. Сочинение графа В. А. Соллогуба

Входимость: 1. Размер: 56кб.

Часть текста: впечатления. Сочинение графа В. А. Соллогуба. СПб., 1845 г Всякая книга, предназначенная не для немногих знатоков или специально ученых, а для всей читающей публики, - книга, изображающая современное состояние целого общества, - может быть рассматриваема не только как выражение личной мысли автора, но и в отношении ее к публике, в связи с тем впечатлением, которое она производит, с тем сочувствием или порицанием, сознательным и бессознательным, которое она встречает. С этой точки зрения приступаем мы к разбору "Тарантаса" графа Соллогуба, ибо подобные сочинения предполагают и вызывают множество толков и суждений, которые, несмотря на их видимое разнообразие, служат поверкою мысли автора и часто наводят на ее значение; голос лица дополняет отзывы публики, оба сливаются в одно явление общественной мысли и могут быть рассматриваемы как нераздельное целое. Взгляд этот, кажется нам, оправдывается самим успехом разбираемой нами книги. Его не трудно было предвидеть: за него ручался талант автора, всеми признанный, интерес содержания, доступного всякому, увлекательный и свободный рассказ, наконец, превосходные чертежи, бойкие, замысловатые, часто поразительно истинные. Все это дано было в "Тарантасе"; и, несмотря на такое редкое соединение счастливых условий, можно смело сказать, что в успех такой книги, в участии, с которым она читалась, в толках, которые она порождала, ее литературное достоинство заняло лишь второстепенное место. Помнится, едва прочтена была книга, послышалось: да что же автор хотел всем этим доказать, да кто же из них лучше, Василий Иванович или Иван Васильевич? Если оба хуже, то где место между ними для русского человека, каким он должен быть? Некоторые, указывая на Василия Ивановича, говорили: вот он, - представитель хваленой народности! Другие обрадовались Ивану Васильевичу и говорили: вот что значит отрываться от своей народности! Что нравилось одним, то порицали другие, и наоборот. Одним словом, книга графа...

3. Тарантас. IV Станция

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: в лохмотьях, с всклокоченными бородами. Тут были и пьяные старухи, и бледные женщины, и дети в одних рубашонках, вынувшие руки из рукавов и скрестившие их на груди от холода. Грустно было слышать их притворный, выученный голос среди мычанья, моленья и взаимной брани уродливой толпы, которая, толкая друг друга, с жадностью бросилась к тарантасу, выказывая раны и протягивая руки. Между тем, пока наши путники, утомленные от первого перевала, выпутывались из перин и подушек, смотритель в изношенном зеленом мундирном сюртуке вышел на крыльцо и посмотрел на приезжих под руку. — Тарантас, — сказал он довольно презрительно. — Тройка — подождать могут… Да отвяжитесь вы, анафемы! — закричал он нищим. Как стая испуганных собак, безобразная толпа разбежалась во все стороны, и приезжие вошли в избу на станцию. Смотритель приветствовал их весьма хладнокровно. — Как вам угодно, а лошадей у меня нет. Такой разгон, что не дай бог! — Как лошадей нет! — закричал Иван Васильевич. — Извольте сами в книге посмотреть. По штату всего девять троек. Утром проехала надворная советница, взяла шесть лошадей, да тяжелая почта три тройки, да полковник один по казенной надобности ...

4. Воспоминания. Глава VIII

Входимость: 1. Размер: 58кб.

Часть текста: о великих преобразованиях, заве­щанных императором Николаем своему преемнику. Моло­дой император в воображении народном представлялся полубогом, от которого ожидались милость и свет 1 . Ко­ронация их величеств, императора Александра Николае­вича и императрицы Марии Александровны, состоялась в Москве 26 августа 1856 года с обычным церемониалом и пышностью. Я должен был нести на ней двойную служ­бу: придворную, в качестве камергера, и потом, на меня была также возложена обязанность описать, как историо­граф, торжество коронации. Но семейный траур помешал мне официально присутствовать на церемонии: тесть мой граф Виельгорский скончался накануне дня коронации 2 . О празднествах придворных, данных в то время в Москве, трудно сказать что-нибудь новое: они, как всегда, своим великолепием и изяществом превосходили все, что может представить себе воображение. Но и чрезвычайные пос­лы, аккредитованные для этого торжества европейскими дворами, соперничали между собою роскошью баснослов­ной. Особенно между ними отличался чрезвычайный по­сол от французского двора, побочный брат императора Наполеона III, герцог де Морни, впрочем, кажется, быв­ший в то время еще графом 3 . Человек ума самого обшир­ного и самого тонкого, обладавший самой изящной, безу­коризненной светскостью, редким самообладанием и мерой во всем, де Морни был, без сомнения, замечатель­нейшим из людей, окружавших императора Наполео­на III. Проживая во время изгнания последнего (извест­но, что принц Людовик Наполеон, впоследствии импе­ратор, после двойного неудачного восстания был заточен в крепость -- из которой, впрочем, бежал -- и изгнан из Франции) 4 в Париже, де Морни с другими приверженца­ми принца -- Персиньи, Клери и т. д. -- осторожно под­готовлял новое возвращение принца, состоявшееся в 1848 году и имевшее, как известно, самые блестящие для прин­ца и его друзей...

5. Большой свет.

Входимость: 2. Размер: 89кб.

Часть текста: их вертелись и пищали маски всех цветов и видов. Было шумно и весело. Среди общего говора и смеха, среди буйных ликований веселой святочной ночи два человека казались довольно равнодушными к общему удовольствию. Один — высокого роста, уже не первой молодости, с пальцем, заложенным за жилет, в лондонском черном фраке; другой — в гусарском армейском мундире, с одной звездочкой на эполетах. Первый, казалось, пренебрегал маскарадом оттого, что он всего насмотрелся досыта. В глазах его видно было, что он точно так же глядел на карнавал Венеции, на балы Большой оперы в Париже и что всякий напрасный шум казался ему привычным и скучным. На устах его выражалась колкая улыбка, от приближения его становилось холодно. Товарищ его, в цвете молодости, скучал по другой причине. Он недавно только что был прикомандирован из армии к одному из гвардейских полков и, после шестимесячного пребывания в Петербурге, в первый раз был в маскараде. Все, что он видел, было ему незнакомо и дико. Черное домино, уединенно гулявшее по зале, подошло к ним и, поклонившись, обратилось к старшему: — Здравствуйте. — Здравствуйте. — Я вас знаю. — Мудреного нет. — Вы г-н Сафьев. — Отгадали. Черное домино обратилось к младшему: — Здравствуйте. — Здравствуйте. — Я вас знаю. — Быть может. — Вы г-н Леонин. — Так точно. — А вы меня не узнали? — Нет. — Как? право, не узнали? — Нет. — Ну, право, так и не узнали?...